|
|
Приворот и Любовная магия Приворот и отворот, заговоры на любовь и приворотное зелье, а также ритуал отворота и снятия венца безбрачия - все это магия любви, которой посвящен данный раздел |
|
Опции темы |
#1
|
||||
|
||||
Колдовство в средние века: Любовная магия
Колдовство в средние века: Любовная магия Пять способов препятствовать соитию: Во-первых: демон, будучи духом, имеет власть перемещать материю телесных созданий. Поэтому он может препятствовать их сближению. Для этого он временами принимает облик тела и ложится между теми, которые намереваются произвести соитие. Так поступал демон с одним молодым человеком, который, уже женившись на идоле, заключил другой брак с одной девушкой и из-за указанного вмешательства демона никак не мог ее познать. Во-вторых: демон может пускать в ход различные травы, мешающие соитию. В-третьих: он притупляет чувствительность и воображение, придавая женщине вид, действующий отталкивающим образом на мужчину. В-четвертых: он поражает вялостью орган, служащий для оплодотворения. В-пятых: он препятствует извержению семени и т. д. и т. п. Молот ведьм. Часть I. Вопрос 8 Когда в 1542 г. Английский парламент признал уголовным преступлением «использовать самые разнообразные ухищрения или методы, равно как и побуждать кого-либо к применению различных ухищрений и методов призвания и заклинания духов посредством чар и ведовства с целью... искусственно пробудить любовное влечение какого-либо третьего лица», действиями законодателей руководили суеверия, свойственные как древнему миру, так и новому, как цивилизованному, так и нецивилизованному. Любовная ворожба, будь то при помощи заклятий или зелья, добавляемого в еду или питье, запрещается в англосаксонском пенитенциарии X в., равно как и во многих других документах, островных и континентальных, написанных IX в. и ранее. Непристойные английские вирши о рыбе и устрицах восходят к странным ритуалам любовной магии, описанным Буркхардом Вормским примерно в 1020 г. и воспроизведенным в английском манускрипте, датируемом началом XIV в. На Эксетерском синоде 1287 г. любовная ворожба была объявлена епископом Питером Куивилом формой демонического жертвоприношения, нарушающей первую заповедь. В одном английском фаблио, сочиненном при жизни этого самого епископа, похотливый служитель Церкви наносит визит даме Сирит и просит ее помочь добиться расположения одной несговорчивой леди, которая к тому же замужем. Старая сводня, не жалея слов, громко протестует: «Я женщина честная, в ведовстве не искушенная. Да будут прокляты жизнь и душа того, кто послал тебя ко мне с такой просьбой!» Однако впоследствии, взяв со священнослужителя клятву молчать, ибо она боится «предстать за такие дела перед капитулом», дама добивается согласия замужней женщины, прибегая к нечестному приему: она убеждает леди в том, что какая-то собака, которую она ей, очевидно, показывает, была раньше женщиной, превращенной тем самым служителем Церкви в пса, потому что она и слышать не хотела о его притязаниях. История ведет свое происхождение с Востока, но вполне адаптирована к английским реалиям: муж уехал на ярмарку в Ботольфстон (линкольнширский Бостон), жену зовут Марджори, а ее ухажер называется Уайлкин. Сама дама Сирит в точности соответствует той персоне, которую столетием позднее имел в виду высокоморальный Гауэр, описывая ведьму-сводню. Такого рода ведьмой, сообщает он, становится та, «которая, в силу преклонных лет своих, не может уже больше наносить урона сердцам мужчин другим способом и в итоге превращается в сводню. Она — худшая дьяволица, чем сам дьявол. Тот, кто с ее помощью вызывает в ком-либо любовь, посвящает себя сатане и отрекается от Бога». Тут мы, очевидно, имеем дело с тайным договором с сатаной, который, так же как и явный договор, станет выдающейся чертой ведовских суеверий позднейших времен. Мы знаем одну старуху, которая наводила последовательно любовное исступление на трех аббатов одного монастыря, о чем свидетельствуют все монахи этого монастыря. Она не только навела на них эти чары, но и убила их. Четвертого она свела с ума, в чем она и призналась, причем объявила: «Я это действительно совершила и буду так поступать и впредь. Они будут продолжать любить меня, ибо они много съели моих испражнений». И, протянув руку, показала при этом количество. Я признаюсь, что у нас не хватило власти наказать ее. Поэтому она все еще жива. Молот ведьм. Часть I. Вопрос 7 Англия чудом избежала визита одного из крупнейших чародеев XIII столетия: магистра из Толедо, который, судя по всему, был изрядным бездельником. В Маастрихте он начертил круг, ободрал кошку и скормил ее трем безымянным демонам, которые сожрали подношение прямо на месте. После этого он принес в жертву великому демону Эпанамону двух голубок и при помощи заклинаний заточил его в стеклянный сосуд. Когда со всем этим было покончено, его клиенты высказали свои желания: один искал расположения женщины, другой — дружбы герцога Брабантского, третий же пожелал чего-то столь мерзкого, что даже демон заявил, что исполнить это не в его силах. После этого маг сел на корабль и отплыл в Англию, но судно его пропало в море. Увлечение Эдуарда III Элис Перрерс, приписанное, разумеется, действию оккультных сил, всерьез обсуждается монахом из Сент-Олбанса, который ссылается на Нектанеба, знаменитого египетского волшебника (настоящего отца Александра Великого), и упоминает кольца Моисея. Похоже, Элис имела в своем услужении некоего монаха, который представлялся врачом, но был на самом деле чародеем. Он изготовил две фигурки из воска, одна из которых изображала Эдуарда, а вторая — Элис, и, манипулируя ими и используя мощные заклинания и травы, полностью подчинил короля женщине. Кроме того, он изготовил кольца забвения и памяти, как Моисей в древности, и, пока король пользовался ими (то есть, очевидно, пока он носил кольцо памяти, подаренное ему возлюбленной), не мог ее забыть. Когда в 1376 г. монах этот был арестован, одна из горничных Элис посмеялась над ним: «Разве ты, так охотно предсказывавший будущее другим, не мог предвидеть того, что случится с тобой самим?» — «Я предвидел событие, — ответил он, — но не мог знать, когда оно произойдет». Такие же циничные слова — с той же целью и с тем же намерением — произнес Александр, сталкивая Нектанеба в пропасть, так же пошутила и фракийская девушка (о чем нам сообщает Платон), когда Фалес свалился в колодец. Сама ситуация вопроса и ответа на него вошла в собрание басен Эзопа, хотя, в сущности, особым остроумием ответ не блещет, и, вполне возможно, он приходил в голову разным людям в разное время независимо друг от друга. Подобным образом издевался над кем-то современный йоркширский фермер. Ребенок спросил однажды волшебника из Радноршира: «Раз уж ты такой великий колдун, почему же ты не уберешь эту бородавку с собственного лба?» Что до колец Моисея, то, согласно легенде, когда эфиопы вторглись в Египет, Тарбис, дочь их царя, влюбилась в Моисея и сдала ему город Саба (позднее — Мерое) при условии, что он на ней женится. Он хотел вернуться в Египет, но она не отпускала его. Тогда, искушенный в науке астрологии, Моисей вырезал на драгоценном камне фигуру, символизировавшую память, а на другом фигуру, которая вызывала забывчивость. Оправив камни в драгоценный металл, он сделал два кольца и притворился, будто они символизируют взаимную привязанность влюбленных; кольцо памяти он оставил себе, а кольцо забвения подарил принцессе. Так Тарбис забыла о своей любви к Моисею, и он ее оставил. Такую версию предлагает нам Петр Коме-стор, у которого легенду эту позаимствовали Гер-вазий Тильсберийский, Винсент из Бове и многие другие. В «Римских деяниях» деяние приписывается Веспасиану, или, в некоторых текстах, Фридриху. Чосер знал, что Моисей, так же как и Соломон, хорошо разбирался в магии колец. В XV в. утверждали, что дама Элинор Кобхем «заставила» герцога Хамфри «полюбить ее и жениться на ней» при помощи «напитков и снадобий», которые для нее готовила Марджори Журдемейн, ведьма из Айи, сожженная как раскаявшаяся еретичка (или, возможно, как изменница) в 1441 г. В 1484 г. акт передачи короны Ричарду III содержал указание на то, что брак короля Эдуарда с Элизабет Грей был заключен «при помощи колдовства и ведовства, совершенных означенной Элизабет и матерью ее Жакетт, герцогиней Бедфордской, как полагают люди и какового мнения придерживается глас народа и молва по всей стране». В 1536 г. Шапюи доложил своему правительству о дошедшем до него слухе насчет короля Генриха, объявившего свой брак с Анной Болейн пустым и недействительным, так как его соблазнили колдовством. Шапюи узнал об этом от двух вельмож, имен которых он не называет (леди и ее мужа), которые рассказали ему, что им сообщил один важный человек, который слышал, как король говорил об этом кому-то еще. Довольно о высшем свете. Целый ворох более скромных показаний ожидает нас впереди. В 1446 г. Мариот де Бельтон предстала перед церковным судом города Дарем как ведьма; о ней шел слух, будто она обещала незамужним женщинам приворожить им в мужья кого они пожелают. Другой женщине, Изабелле Бром, в то же самое время было предъявлено точно такое же обвинение. Обе были представлены к очищению. В 1481 г. Джоанна Беверли предстала перед судом Лондонской епархии как колдунья (sortilega). Она наняла двух ведьм, чтобы они помогли ей завоевать любовь Роберта Стэн-тона и еще какого-то джентльмена. Соперники, было сказано, подрались из-за нее, и один едва не убил другого. Что до ее мужа, то он так боялся их обоих, что не осмеливался жить с собственной женою. Кроме того, за женщиной закрепилась репутация шлюхи и сводни, которая не стеснялась пользоваться обыкновенной отравой, когда искусство ее подводило. В 1492 г. Ричард Локистон признался, что получил две меры (чаши), стоимостью пять марок и более, от вдовы Маргарет Джеффри за обещание найти ей мужа при помощи «знающего человека». В 1519г. Ричард Холл, капеллан города Альне, в Йоркшире, занимался изготовлением любовного зелья. В 1526 г. Маргарет Уильямсон предстала перед епархиальным судом Лондона за использование любовного напитка и хранение подозрительных книг. Она дала показания о том, что некий пергаментный свиток находился в руках Генри Девелла, и была отпущена на свободу. В 1552 г. Джоан Холл, служанка из Норвича, представила мэру и олдерменам города жалобу на свою старую знакомую, миссис Хадсон, жену сапожника, которая выманила у нее более двадцати шиллингов под предлогом консультаций со знающим человеком о том, как найти Джоан «богатого мужа». Она долго боялась пожаловаться, так как ей сказали, что если процесс прервать раньше времени, «то вызванный знающим человеком дух оторвет у нее руку или ногу, а то и глаз вырвет». В 1582 г. архидьякон Кентерберийский принял к рассмотрению дело хозяюшки Суэйн, которую «сильно подозревали в том, что она ведьма». Она сама сообщила, что может сделать такой напиток, отведав который любой, молодой человек ее полюбит. В 1585 г. Джон Меер из Дорсета, студент Темпла, был обвинен в том, что колдовством и угрозами добился любви мистрис Эдиты Бест. В частности, он угрожал, что будет мучить ее видениями дьявола, если она ему откажет. В 1591 г. Джон Престалл из Лондона обвинялся «в использовании колдовства, ведовства или магии для внушения привязанности как женщинам, так и мужчинам». Одному из своих клиентов, Эдмунду Карлтону, джентльмену, он пообещал некий напиток. Черная магия издавна использовалась во Франции для обеспечения благосклонности особ королевской крови. В 583 г. несовершеннолетний сын короля Хильперика умер от дизентерии. Муммол, высокопоставленный чиновник, был заподозрен в том, что вызвал его смерть при помощи неких парижских ведьм. Те признали под пыткой, что они и впрямь ведьмы и повинны во множестве подобных смертей ребенка, объяснили они, отдали за жизнь Муммола (то есть для сохранения жизни чиновника был принесен в жертву ребенок). Муммол отрицал это, признав, однако, что часто получал от этих женщин притирания и питье, которые должны были обеспечить ему благосклонность короля и королевы. В сущности, обвинение в колдовстве зачастую пускали в ход враги могущественных придворных, когда находили, что те пользуются слишком большим доверием и расположением господина. Так, в 1232 г. главный судья Губерт де Бург, граф Кентский (шекспировский Губерт в «Короле Джоне»), был обвинен, среди прочих преступлений, в том, что он завоевал милость короля заклинаниями и колдовством. Кроме этого, Губерту было предъявлено обвинение в похищении из королевской сокровищницы драгоценного камня, который делал непобедимым всякого, кто его носил, и передаче этой драгоценности Лльюэлину, врагу короля. Во времена Эдуарда II (1307—1327) особая привязанность этого монарха к его нахальному фавориту Пирсу Гайвстону многими объяснялась как результат воздействия колдовства. Колдовство как способ завоевать милость принца было неотъемлемой чертой французской придворной жизни эпохи. Так, в 1308 г. Гишар, епископ Труа, был обвинен в том, что обратился к демону за советом, как ему завоевать расположение (не любовь) Иоанны Наваррской, супруги Филиппа IV, или же сделать так, чтобы она умерла. Ведьма, с которой он консультировался, сказала, что ее силы не хватит на то, чтобы склонить в его пользу волю королевы, но уничтожить ее она может. Магическим влиянием оправдывали высокое общественное положение Ангеррана де Мариньи, главного советника Филиппа IV, повешенного за злонамеренное колдовство в следующее царствование (1315 г.). Оба случая были, разумеется, хорошо известны англичанам. Знаменитая легенда о кольце короля Карла Великого (знакомая английскому читателю по балладе Роберта Саути «Кольцо Карла Великого») была известна сатирику Скелтону от Петрарки, именно ее использовал он в своей жестокой атаке на кардинала Уолси «Почему нейдешь ты ко двору?». Тиндейл тоже рассказывает эту историю. Удивительно, пишет Скелтон, как любит король кардинала и насколько он ослеплен, что не видит, как хитромудрый прелат его обманывает: Боюсь я, уж не колдовством ли Или еще какой прочей чертовщиной — Ведовством или заклинаниями — Сделался он любимчиком короля И его милым голубком. Мне хорошо известно, продолжает поэт, что, по словам Франческо Петрарки, подобным же образом был лишен разума и Карл Великий: Некромантией, Знаками* и заклинаниями Под определенными созвездиями И при помощи неких воскурений Под камнем на золотом кольце, Выкованном специально для короля Карла, Которое заставило его Любить человека одного Больше всех остальных. То не сказка и не ложь. * То есть астрологическими или математическими символами. Но пусть остальное поведает вам математик: Ибо противно мне В материи дьявольские лезть. Намек очевиден. Вряд ли у кого еще остались сомнения в том, что Уолси каким-то образом околдовал своего повелителя — короля. Он «счел (вычислил) рождение короля, — сообщает Тиндейл, — и, как я слышал от многих, магическим искусством заставил короля носить на теле гравированный знак, который и заставил короля возлюбить его больше, чем любую даму или джентльмена до сих пор, и с тех пор его Милость следует за ним так же, как сам он раньше следовал за монархом». Тиндейл, видимо, полагает, что подобная слабость была вообще характерна для прелатов: во времена Генриха VII, сообщает он, «кардинал Мортон испросил у Папы разрешение изучать некромантию для четырнадцати человек, в числе коих был и он сам». Многие подозревали, что в услужении у кардинала был знакомый демон. Уильям Степлтон, бывший бенедиктинец, который и сам носил одно время колечко, полагая, что оно может оказаться полезным для поисков клада, слышал от одного своего друга (ок. 1527 г.), будто священник из Лезингама с еще одним человеком на пару призвал трех духов: Эндрю Малха, Обериона и Инкуба, но Оберион отказался говорить с ними, потому что, как объяснил Эндрю Малх, «был привязан к милорду кардиналу». Ричард Джонс, еще один чародей-любитель, признался в 1532 г., что сэр Уильям Невилль спрашивал у него, нельзя ли «заказать такое кольцо, которое вызвало бы милость принца к его владельцу; видя, что такое кольцо было у милорда кардинала, и чего бы он ни попросил у его королевской милости, все всегда получал». Невилль рассказал ему также, что Кромвель однажды совещался с колдуном, и «вскоре после этого никто не был в такой чести у милорда кардинала, как Кромвель!» Джонс ему ответил, что «прочел много книг, в особенности трудов Соломона, о том, как кольца делать, и из какого металла, и какими свойствами они должны, по канону Соломона, обладать», но что сам он ни разу ни одного не изготовил и знал об их свойствах «только понаслышке». Некий священник по имени доктор Клин году в 1538 хвастался, что прожил несколько лет с кардиналом Уолси и изготовил для него «кольцо с камнем, при помощи которого тот творил многие дела». Этот доктор Клин известен также как сэр Джон Скарм, «поскольку о нем говорят, что он может воспрепятствовать дьяволу». Скарм и Шорн, это, вероятно, одно и то же лицо. Мастер Джон Шорн, ректор Норт-Марстон в Бэкингемшире около 1290 г., надолго прославился, загнав демона своими заклинаниями в сапог. Старинные фигурки мастера Джона с сапогом в руках, из которого выглядывает маленький чертенок, существуют и по сей день. Баллады и романсы изобилуют магическими кольцами до такой степени, что если бы составить «ценностный список», обыкновенный каталог с лаконичными замечаниями относительно их силы — магической или присущей тому или иному камню от природы, то такое перечисление заняло бы множество страниц. Они могут сделать своего носителя невидимым, застраховать владельца от падения, а его лошадь от засечек, сделать человека неуязвимым ни для оружия, ни для огня, удвоить его силу, предохранить его от хандры и болезни или рассказать ему, как поживает другой (например, жена: жива она или умерла, верна или изменяет). Когда королева испанская желает вернуть доброму оборотню человеческий облик, она повязывает ему на шею ленту с богатым кольцом из благородного металла и камнем «такого могущества», что тот, кто его носит, «никогда более не будет околдован никаким колдовством или отравлен ядом и никогда не уклонится от добродетели». Восхитительная новелла о молодом человеке, который надел свое кольцо на палец статуе Венеры и оказался помолвленным с богиней, пока его не освободил искусник Палумб, чародей и христианский проповедник, была представлена английским читателям Уильямом Малмсберийским; впоследствии хронисты и разные другие авторы копировали ее столь часто, что она превратилась в, как это принято называть, бродячий сюжет. Существует множество любовных заклинаний — одни применяются только для гадания, другие для внушения страсти, — по сей день распространенных в английском народе. Многие из них связаны с древнейшими и мрачнейшими магическими ритуалами. Во всяком случае два-три архаичных образца подобных суеверий процитировать стоит. Греко-иудейское любовное заклинание, нацарапанное на свинцовой пластинке, которую нашли при раскопках огромного некрополя в Гадрумете, в римской провинции в Африке, имело своей целью внушить Урбану безумную страсть к Домициане и заставить его жениться на ней. Другая свинцовая табличка с любовным заклятием, датируемая III—IV вв. нашей эры и демонстрирующая характерное смешение греческих, египетских и иудейских элементов, не только взывает к богам небесным и подземным, прося их воспламенить сердце дамы, но, в особенности, обращается к духу человека, в чьей могиле находилась эта табличка. Свинцовая табличка из Книда, в Карий, предает богам преисподней женщину, кто бы она ни была, которая послркила причиной отчуждения Накона от его жены Просодионы и их детей. В другой табличке из той же местности покинутая жена проклинает свою соперницу, Доротею. Аттическая табличка проклинает Феодору, чтобы Каллиас мог ее забыть. Заслуживает полного перевода одна латинская табличка, найденная среди могил на винограднике вблизи Рима: «Как мертвец, похороненный здесь, не может произнести ни слова, так же пусть и Родина будет мертва для Марка Люциния Фауста и не может с ним разговаривать. И как лежащий здесь мертвец не доставляет радости ни богам, ни людям, так же пусть и Родина будет приятна Марку Люцинию Фаусту, и силы пусть будет у нее столько же, сколько и у лежащего здесь покойника. Отец Дий, тебе вверяю я Родину, да будет она вовеки ненавистна Марку Люцинию Фаусту». На другой латинской табличке, из Карфагена, пять демонов, чьи имена написаны греческими буквами и двое из которых названы египетскими, призываются, чтобы помочь завоевать любовь женщины. «Отнимите у нее сон, пока не придет и не удовлетворит моего желания», «Склоните ее прийти ко мне влюбленной», «Прогоните ее прочь от родителей ее и из дома ее и заставьте прийти ко мне». Одна табличка, написанная на латыни и на греческом, из Гадрумета, содержит магические знаки и слова (включая имя «Саваоф»), призывает любовь Виктории. На ней изображены два сердца, связанные вместе и пронзенные не то стрелой, не то пикой. На другой, из той же самой местности, написанной только по-латыни, Феликс заклинает Веттию, дочь Оптаты, «чтобы любовь к нему не давала ей ни есть, ни спать, пусть забудет она отца своего, и мать свою, и всех друзей, и всех родственников, и всех других мужчин». Колдовство в средние века / Пер. с англ. Н. Масловой; Предисл. и послесл. Н. Горелова. – СПб.: Азбука-классика, 2005. – 432 с.
__________________
Abyssus abyssum invocat. П.С. Для связи со мной, пишите на ezoterikcom@yandex.ru |